Образование. А) Наказ отца. Получил образование в классах городского училища, куда его отвёз отец и дал следующее наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть, и в науке не успеешь и таланту бог не дал, всё пойдёшь в ход, всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надёжнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Всё сделаешь, всё прошибёшь на свете копейкой.»

Б) Обретение собственного опыта. Сумел построить отношения с товарищами по классу таким образом, что они его угощали; сумел собрать денег, прирастив их к оставленной отцом полтине. Для накопления денег использовал любые возможности: слепил из воска снегиря, раскрасил его и продал; накупил на рынке съестного, предлагал проголодавшимся одноклассникам из тех, кто был побогаче; выдрессировал мышь, научил её вставать на задние лапки и продал; был самым прилежным и дисциплинированным учеником, умеющим предупреждать любое желание учителя.

Служба. А) Начало службы. «Местечко досталось ему ничтожное, жалования тридцать или сорок рублей в год…» Благодаря железной воле, умению себе во всём отказать, сохраняя при этом аккуратность и приятность внешности, сумел выделиться среди таких же «невзрачных» служащих. «…Чичиков представлял во всём совершенную противоположность и взрачностью лица, и приветливостью голоса, и совершенным неупотреблением никаких крепких напитков».

Б) Продолжение карьеры. Для продвижения по службе воспользовался уже испробованным способом – угождение начальнику, найдя его «слабое место» - дочь, которую «влюбил» в себя. С этого момента он стал «человеком заметным». Служба в комиссии «для построения какого-то казённого капитального строения». Стал позволять себе «некоторые излишества»: хороший повар, хорошие рубашки, дорогая ткань для костюмов, приобретение пары лошадей… Вскоре вновь потерял «тёплое» местечко. Пришлось поменять два – три места. «Добрался до таможни». Провернул рискованную операцию, на которой сначала обогатился, а потом «прогорел» и потерял почти всё.

Появление Чичикова в губернском городе. Применяя практическую сметку, обходительность и изворотливость, Чичиков сумел очаровать и губернский город, и усадьбы. Быстро разгадав человека, он умеет найти подход к каждому. Остаётся только поражаться неистощимому разнообразию всех «оттенков и тонкостей его обращения»

Литература. 1) y.ru/school/ucheb/literatura/elektronnye- nagljadnye-posobija-s-prilozheniem/ y.ru/school/ucheb/literatura/elektronnye- nagljadnye-posobija-s-prilozheniem/ y.ru/school/ucheb/literatura/elektronnye- nagljadnye-posobija-s-prilozheniem/ 2) Литература в таблицах и схемах/авт.- сост. Миронова Ю.С. – СПб.: Тригон, – 128 с.

Темно и скромно происхождение нашего героя. Родители были дворяне, но столбовые или личные – Бог ведает; лицом он на них не походил: по крайней мере, родственница, бывшая при его рождении, низенькая, коротенькая женщина, которых обыкновенно называют пигалицами, взявши в руки ребенка, вскрикнула: «Совсем вышел не такой, как я думала! Ему бы следовало пойти в бабку с матерней стороны, что было бы и лучше, а он родился просто, как говорит пословица: ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца». Жизнь при начале взглянула на него как-то кисло-неприютно, сквозь какое-то мутное, занесенное снегом окошко: ни друга, ни товарища в детстве! Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память. Но в жизни все меняется быстро и живо: и в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сороки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме. На сороке тащились они полтора дни с лишком; на дороге ночевали, переправлялись через реку, закусывали холодным пирогом и жареною бараниною, и только на третий день утром добрались до города. Перед мальчиком блеснули нежданным великолепием городские улицы, заставившие его на несколько минут разинуть рот. Потом сорока бултыхнула вместе с тележкою в яму, которою начинался узкий переулок, весь стремившийся вниз и запруженный грязью; долго работала она там всеми силами и месила ногами, подстрекаемая и горбуном, и самим барином, и наконец втащила их в небольшой дворик, стоявший на косогоре с двумя расцветшими яблонями пред стареньким домиком и садиком позади его, низеньким, маленьким, состоявшим только из рябины, бузины и скрывавшейся во глубине ее деревянной будочки, крытой драньем, с узеньким матовым окошечком. Тут жила родственница их, дряблая старушонка, все еще ходившая всякое утро на рынок и сушившая потом чулки свои у самовара, которая потрепала мальчика по щеке и полюбовалась его полнотою. Тут должен был он остаться и ходить ежедневно в классы городского училища. Отец, переночевавши, на другой же день выбрался в дорогу. При расставании слез не было пролито из родительских глаз; дана была полтина меди на расход и лакомства и, что гораздо важнее, умное наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту Бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали, а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой». Давши такое наставление, отец расстался с сыном и потащился вновь домой на своей сороке, и с тех пор уже никогда он больше его не видел, но слова и наставления заронились глубоко ему в душу.

Чичиков

Павлуша с другого же дни принялся ходить в классы. Особенных способностей к какой-нибудь науке в нем не оказалось; отличился он больше прилежанием и опрятностию; но зато оказался в нем большой ум с другой стороны, со стороны практической. Он вдруг смекнул и понял дело и повел себя в отношении к товарищам точно таким образом, что они его угощали, а он их не только никогда, но даже иногда, припрятав полученное угощенье, потом продавал им же. Еще ребенком он умел уже отказать себе во всем. Из данной отцом полтины не издержал ни копейки, напротив – в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно. Потом в продолжение некоторого времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, – признак подступающего голода, – он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом. Два месяца он провозился у себя на квартире без отдыха около мыши, которую засадил в маленькую деревянную клеточку, и добился наконец до того, что мышь становилась на задние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом ее тоже очень выгодно. Когда набралось денег до пяти рублей, он мешочек зашил и стал копить в другой.

В отношении к начальству он повел себя еще умнее. Сидеть на лавке никто не умел так смирно. Надобно заметить, что учитель был большой любитель тишины и хорошего поведения и терпеть не мог умных и острых мальчиков; ему казалось, что они непременно должны над ним смеяться. Достаточно было тому, который попал на замечание со стороны остроумия, достаточно было ему только пошевелиться или как-нибудь ненароком мигнуть бровью, чтобы подпасть вдруг под гнев. Он его гнал и наказывал немилосердно. «Я, брат, из тебя выгоню заносчивость и непокорность! – говорил он. – Я тебя знаю насквозь, как ты сам себя не знаешь. Вот ты у меня постоишь на коленях! ты у меня поголодаешь!» И бедный мальчишка, сам не зная за что, натирал себе колени и голодал по суткам. «Способности и дарования? это все вздор, – говаривал он, – я смотрю только на поведенье. Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», – и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал прежде, такая была тишина, что слышно было, как муха летит; что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там или нет. Чичиков вдруг постигнул дух начальника и в чем должно состоять поведение. Не шевельнул он ни глазом, ни бровью во все время класса, как ни щипали его сзади; как только раздавался звонок, он бросался опрометью и подавал учителю прежде всех треух (учитель ходил в треухе); подавши треух, он выходил первый из класса и старался ему попасться раза три на дороге, беспрестанно снимая шапку. Дело имело совершенный успех. Во все время пребывания в училище был он на отличном счету и при выпуске получил полное удостоение во всех науках, аттестат и книгу с золотыми буквами за примерное прилежание и благонадежное поведение. Вышед из училища, он очутился уже юношей довольно заманчивой наружности, с подбородком, потребовавшим бритвы. В это время умер отец его. В наследстве оказались четыре заношенные безвозвратно фуфайки, два старых сертука, подбитых мерлушками, и незначительная сумма денег. Отец, как видно, был сведущ только в совете копить копейку, а сам накопил ее немного. Чичиков продал тут же ветхий дворишко с ничтожной землицей за тысячу рублей, а семью людей перевел в город, располагаясь основаться в нем и заняться службой. В это же время был выгнан из училища за глупость или другую вину бедный учитель, любитель тишины и похвального поведения. Учитель с горя принялся пить; наконец и пить уже было ему не на что; больной, без куска хлеба и помощи, пропадал он где-то в нетопленной забытой конурке. Бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение, узнавши об жалком его положении, собрали тут же для него деньги, продав даже многое нужное; один только Павлуша Чичиков отговорился неимением и дал какой-то пятак серебра, который тут же товарищи ему бросили, сказавши: «Эх ты, жила!» Закрыл лицо руками бедный учитель, когда услышал о таком поступке бывших учеников своих; слезы градом полились из погасавших очей, как у бессильного дитяти. «При смерти на одре привел Бог заплакать», – произнес он слабым голосом и тяжело вздохнул, услышав о Чичикове, прибавя тут же: «Эх, Павлуша! вот как переменяется человек! ведь какой был благонравный, ничего буйного, шелк! Надул, сильно надул…»

Поэма «Мёртвые души» включает в себя три звена. Третье из них целиком посвящено рассказу о детстве и жизни ключевого персонажа - П. И. Чичикова.

Биография главного героя «Мёртвых душ»

Николай Васильевич Гоголь начинает описание своего персонажа с ёмкой характеристики: «Итак, припряжем подлеца». Этим он недвусмысленно демонстрирует своё к нему отношение.

Детство и юность Павла Чичикова

Следует отметить, что первые годы мальчика окрашены в тусклые цвета: приятелей у него нет, а дома он не получает ни заботы, ни теплоты, выслушивая лишь укоры и поучения.

Дождавшись положенного возраста, Павлушу определяют в училище.

Заветы отца героя

В день его отбытия отец, «благословляя» мальчика на самостоятельную жизнь, даёт ему несколько напутствий.

Он предписывает сыну всегда угождать преподавателям и начальникам, говоря, что именно это позволит ему всегда быть впереди.

Ну и самый главный завет отца - «беречь копейку». Родитель старается объяснить мальчику, что именно деньги - настоящие друзья в жизни человека.

Эти поучения главный герой запоминает на всю жизнь... Они становятся его жизненным кредо. Возможно, потому, что это единственные слова отца, сказанные сыну в тёплом дружественном разговоре.

Как бы то ни было, но юноша выполняет заповеди в точности: он выслуживается перед учителями, всегда ведёт себя послушно и примерно (даже во вред одноклассникам).

Также он общается исключительно с детьми состоятельных родителей. И собирает каждую копейку. Он старается зарабатывать деньги, и, надо признать, у него это получается.

Жизнь и занятия П. Чичикова после окончания учёбы

Окончив училище, герой «ступает на гражданскую стезю». Он сменяет несколько мест работы, преследуя одну цель - обогащение. Он успевает потрудиться в казённой палате, комиссии по постройке казённого здания, таможне...

Чем бы Чичиков ни занимался, он не видит ничего предосудительного в том, чтобы преступать моральные законы.

Так, он единственный не оказывает денежную помощь болеющему преподавателю, врёт девушке о своей любви ради «хлебного местечка», берёт взятки, проворачивает аферы...

Нельзя сказать, что судьба ласкова с Павлом Ивановичем. Она часто рушит его планы, оставляя ни с чем. Но Чичиков сдаваться и не думает. Снова и снова он поднимается и изобретает новые способы зарабатывания денег. Его настойчивость и вера в себя заслуживают уважения.

После череды поражений мужчину и посещает в своём роде гениальная идея - продажа мёртвых душ.

Этой афере и посвящён первый том поэмы.

Н. В. Гоголь уделяет одну главу описанию социального и психологического облика главного героя.

Он делает это для того, чтобы лучше объяснить читателям, кем же на самом деле является Павел Иванович Чичиков.

А является он дельцом нового формата, предпринимателем, делающем ставку на капитал. Чичиков - «страшная и подлая сила». Он совершенно не похож на помещиков (которые постепенно уходят в прошлое), но так же как и они не желает и не способен содействовать возрождению родной страны.

Детство Чичикова, или почему он вырос человеком с таким характером?

Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души» - одно из величайших произведений в мировой литературе. В.Г.Белинский писал: «Мертвые души» Гоголя – творение столь глубокое по содержанию и великое по творческой концепции и художественному совершенству формы, что одно оно пополнило бы собою отсутствие книг за десять лет…»

Гоголь работал над своей поэмой целых 17 лет: от первоначальной идеи (1835 г.) до последних фрагментов и штрихов (1842 г.). На протяжении этого времени его замысел менялся, и в итоге писатель дал нам возможность увидеть всю современную ему Россию и создал множество разнообразных характеров и типов людей.

Представителем нового класса предпринимателей является в поэме Павел Иванович Чичиков. Гоголь говорит о таких людях, как он: «страшная и подлая сила». Подлая, потому что заботится только о своей выгоде и наживе, используя все средства. «Приобретатели», по мнению Гоголя, не способны возродить Отечество.

Страшная, потому что очень сильная, а сильная, потому что первые в России дельцы были предприимчивыми, целеустремленными и очень неглупыми людьми.

Чичикову пришла в голову идея нажиться на мертвых душах. Мне кажется, чтобы составить и продумать такой план, требуется ум, практическая хватка и хорошее знание жизни. Важно отметить, что практический склад ума проявлялся у Чичикова с самого детства: «…показав оборотливость почти необыкновенную», он «слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно». Потом начал продавать богатым приятелям съестное, выдрессировал (!) и выгодно продал мышь. Важно, что Павлуша не тратил заработанные им деньги. Мальчик терпеливо копил все заработанное, отказывая себе во всем.

Почему же маленький Чичиков не радовался жизни, как другие дети, а постоянно экономил, ограничивая себя во всем? Родители героя были бедными дворянами, у которых в крепостных была только одна семья. Автор отмечает, что «жизнь при начале взглянула на него как-то кисло-неприютно…»

Павлуша рос в атмосфере строгости, уныния и тоски. У него не было друзей, он не играл в детские игры, даже пошалить ему было нельзя: «…краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных …пальцев…»

Из детства наш герой вынес лишь одну истину: «Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой». Всю свою последующую жизнь Чичиков посвятил тому, чтобы «беречь и копить копейку».

Но Павла Ивановича, на мой взгляд, нельзя назвать совершенно аморальным человеком: «Нельзя сказать, чтобы он не знал ни жалости, ни сострадания; он чувствовал и то, и другое, он бы даже хотел помочь, но только чтобы не заключалось это в значительной сумме…»

Какова же была у Чичикова цель в жизни? Ведь он не копил деньги ради денег. Герой мечтал сделаться богатым и жить в свое удовольствие. Ради этого он годами был усидчив, аккуратен, опрятен, неизменно любезен и очень прилежен. Гоголь подчеркивает: «С раннего утра и до позднего вечера, не уставая ни душевными, ни телесными силами, писал он, погрязнув весь в канцелярские бумаги, не ходил домой, спал в канцелярских комнатах на столах, обедал подчас со сторожами и при всем том умел сохранить опрятность, порядочно одеться, сообщить лицу приятное выражение и даже что-то благородное в движениях». Чтобы добиться повышения, Павел Иванович не побрезговал обмануть дочь своего начальника. Он начал ухаживать за девушкой, но, как только получил место повытчика, «о свадьбе так дело и замялось».

Позже Чичиков добивается «хлебного местечка», затем «копит копейку» в других учреждениях, не гнушаясь самыми нечистоплотными методами. Герой берет взятки, ворует казенные деньги, но при этом любит, чтобы «все было благородно», то есть внешне благопристойно, тихо и мирно.

Но все затеи героя проваливаются. Несмотря на все неудачи, Павел Иванович не сдается и не падает духом, а продолжает упорно идти к своей цели. Его девиз: «зацепил – поволок, сорвалось – не спрашивай. Плачем горю не пособить, нужно дело делать».

Первый том поэмы заканчивается бегством Чичикова из города. Но я думаю, и это подтверждается во втором томе, что Павел Иванович не оставит своей затеи. Он и дальше будет «копить копейку», добиваясь богатства.

Таким образом, по-моему, воспитание сыграло решающую роль в формировании характера Чичикова. Унылое детство, желание выбиться в люди и жить в свое удовольствие толкали героя на всевозможные аферы и мошенничества. Он целенаправленно шел к своей цели, не гнушаясь никакими средствами.

Я считаю, что Павла Ивановича Чичикова можно назвать яркой и незаурядной личностью. Это очень способный человек с богатыми возможностями. Жаль, что он использовал их недостойно, хотя в глубине души, на мой взгляд, нельзя не восхищаться Чичиковым – гениальным бизнесменом по своей сути.

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Шрифт:

100% +

Николай Васильевич Гоголь

Детство Чичикова

(Отрывок из поэмы «Мертвые души»)

<…>В один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем соро́ки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности в доме. На соро́ке тащились они полтора дни с лишком; на дороге ночевали, переправлялись через реку, закусывали холодным пирогом и жареною бараниною и только на третий день утром добрались до города. Перед мальчиком блеснули нежданным великолепием городские улицы, заставившие его на несколько минут разинуть рот. Потом соро́ка бултыхнула вместе с тележкою в яму, которою начинался узкий переулок, весь стремившийся вниз и запруженный грязью; долго работала она там всеми силами и месила ногами, подстрекаемая и горбуном и самим барином, и наконец втащила их в небольшой дворик, стоявший на косогоре с двумя расцветшими яблонями пред стареньким домиком и садиком позади его, низеньким, маленьким, состоявшим только из рябины, бузины и скрывавшейся во глубине ее деревянной будочки, крытой драньем, с узеньким матовым окошечком. Тут жила родственница их, дряблая старушонка, все еще ходившая всякое утро на рынок и сушившая потом чулки свои у самовара, которая потрепала мальчика по щеке и полюбовалась его полнотою. Тут должен был он остаться и ходить ежедневно в классы городского училища. Отец, переночевавши, на другой же день выбрался в дорогу. При расставании слез не было пролито из родительских глаз; дана была полтина меди на расход и лакомства и, что гораздо важнее, умное наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. Коли будешь угождать начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту бог не дал, все пойдешь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись, они тебя добру не научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными. Не угощай и не потчевай никого, а веди себя лучше так, чтобы тебя угощали; а больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был. Все сделаешь и все прошибешь на свете копейкой». Давши такое наставление, отец расстался с сыном потащился вновь домой на своей соро́ке, и с тех пор уже никогда он больше его не видел, но слова и наставления заронились глубоко ему в душу.

Павлуша с другого же дни принялся ходить в классы. Особенных способностей к какой-нибудь науке в нем не оказалось; отличился он больше прилежанием и опрятностию; но зато оказался в нем большой ум с другой стороны, со стороны практической. Он вдруг смекнул и понял дело и повел себя в отношении к товарищам точно таким образом, что они его угощали, а он их не только никогда, но даже иногда, припрятав полученное угощенье, потом продавал им же. Еще ребенком он умел уже отказать себе во всем. Из данной отцом полтины не издержал ни копейки, напротив – в тот же год уже сделал к ней приращения, показав оборотливость почти необыкновенную: слепил из воску снегиря, выкрасил его и продал очень выгодно. Потом в продолжение некоторого времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился в классе возле тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, – признак подступающего голода, – он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом. Два месяца он провозился у себя на квартире без отдыха около мыши, которую засадил в маленькую деревянную клеточку, и добился наконец до того, что мышь становилась на задние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом ее тоже очень выгодно. Когда набралось денег до пяти рублей, он мешочек зашил и стал копить в другой. В отношении к начальству он повел себя еще умнее. Сидеть на лавке никто не умел так смирно. Надобно заметить, что учитель был большой любитель тишины и хорошего поведения и терпеть не мог умных и острых мальчиков; ему казалось, что они непременно должны над ним смеяться. Достаточно было тому, который попал на замечание со стороны остроумия, достаточно было ему только пошевелиться или как-нибудь ненароком мигнуть бровью, чтобы подпасть вдруг под гнев. Он его гнал и наказывал немилосердно. «Я, брат, из тебя выгоню заносчивость и непокорность! – говорил он. – Я тебя знаю насквозь, как ты сам себя не знаешь. Вот ты у меня постоишь на коленях! ты у меня поголодаешь!» И бедный мальчишка, сам не зная за что, натирал себе колени и голодал по суткам. «Способности и дарования? это все вздор, – говаривал он, – я смотрю только на поведенье. Я поставлю полные баллы во всех науках тому, кто ни аза не знает, да ведет себя похвально; а в ком я вижу дурной дух да насмешливость, я тому нуль, хотя он Солона заткни за пояс!» Так говорил учитель, не любивший насмерть Крылова за то, что он сказал: «По мне, уж лучше пей, да дело разумей», и всегда рассказывавший с наслаждением в лице и в глазах, как в том училище, где он преподавал прежде, такая была тишина, что слышно было, как муха летит; что ни один из учеников в течение круглого года не кашлянул и не высморкался в классе и что до самого звонка нельзя было узнать, был ли кто там или нет. Чичиков вдруг постигнул дух начальника и в чем должно состоять поведение. Не шевельнул он ни глазом, ни бровью во все время класса, как ни щипали его сзади; как только раздавался звонок, он бросался опрометью и подавал учителю прежде всех треух (учитель ходил в треухе); подавши треух, он выходил первый из класса и старался ему попасться раза три на дороге, беспрестанно снимая шапку. Дело имело совершенный успех. Во все время пребывания в училище был он на отличном счету и при выпуске получил полное удостоение во всех науках, аттестат и книгу с золотыми буквами за примерное прилежание и благонадежное поведение.